Полная языковая форма, полное содержание того или иного высказывания (сообщения), из которого, например, после обобщений, опущений и искажений возникает "поверхностная структура", используемая в повседневном общении.
Анализируя различные языки, Ноам Хомский (N. Chomsky) предположил, что существуют врожденные «глубинные структуры», одинаковые для разных языков. Число подобных структур относительно невелико и именно они делают возможным перевод текстов с одного языка на другой, поскольку в них фиксируются общие схемы построения мысли, высказывания.
ПРИМЕР. «В качестве примера перехода глубинной структуры в поверхностную при производстве речи Н. Хомский рассматривал предложение (9), которое, по его мнению, состоит из двух глубинных (10) и (11):
(9) Мудрый человек честен.
(10) Человек честен.
(11) Человек мудр.
Для того чтобы «вывести» из глубинной структуры поверхностную, человек, по Хомскому, последовательно проделывает следующие операции: заменяет вторую группу подлежащего словом который (человек, который мудр, честен); опускает который (человек мудр, честен); переставляет человек и мудр (мудр человек, честен); заменяет краткую форму прилагательного мудр полной — и получает поверхностную структуру.
Н. Хомский вводит ряд правил перехода глубинной структуры в поверхностную (правила подстановки, перестановки, произвольного включения одних элементов, исключения других элементов и т.п.), а также пpeдлaraeт 26 правил трансформации (пассивизация, субституция, пермутация, легация, адъюнкция, эллипс и др.)».
Путеводитель по НЛП: Толковый словарь терминов // Сост. В.В. Морозов, Челябинск, «Библиотека А. Миллера», 2001 г., с. 226-227.
Глубинная структура формирует смысл предложения, а поверхностная — является письменным или звуковым воплощением этого смысла.
ПРИМЕР. «Можно сказать, что язык всегда умнее нас, ибо в нем накоплен и аккумулирован весь опыт человечества. Это вообще основной аккумулятор опыта. Во-вторых, понимающий, привнося свою ситуацию, понимает всегда соответственно этой ситуации и видит в тексте часто больше или иное, нежели автор. Со мной не раз бывали такие ситуации, когда приезжали люди и говорили, что вот в такой-то работе я написал то-то и то-то. Я удивлялся. Они брали текст и начинали мне показывать, что у меня там это действительно написано. И когда я становился на их позицию, я вынужден был признавать, что там это написано. Но я этого туда сознательно, рефлексивно не закладывал. У нас в тексте часто оказывается много такого, чего мы и не подозреваем. И это выявляется через процесс понимания».
Щедровицкий Г.П., Оргуправленческое мышление: идеология, методология, технология. Курс лекций / Из архива Г.П. Щедровицкого, Том 4, М., 2000 г., с. 134.
ПРИМЕР. «Когда на улице к вам пристает хулиган, то у него заранее есть определенный «сценарий» — мысленный шаблон будущего поведения для себя и для потенциальной «жертвы» (содержание такого «сценария», как правило, легко вычисляется). При этом хулиган просчитал заранее, как повести себя, если вы откажетесь дать ему закурить («Что, сука, жалко?!»). Есть шаблон и на тот случай, если закурить дадите («Ты что, гад, сырую даешь?!»). Даже на самый неожиданный, казалось бы, случай — и то есть шаблон («Кого-кого ты послал?»). Поэтому надо разрывать все и любые шаблоны общения.
Реальный случай:
- Мужик, шилом в глаз хочешь?
- Отвали, козел, у меня менты на хвосте.
И оба разошлись в разные стороны. Семантика второй фразы (в данном случае глубинная структура – Прим. Редактора словаря) такова: «Я сам крутой, меня не трожь, но меня преследуют». Фантазия агрессора работает в направлении: «Он может дать отпор, к тому же меня могут задержать работники милиции, которые у него «на хвосте»».
Котлячков А., Горин С., Оружие – слово, М., «КСП+», 2001 г., с. 57.
ПРИМЕР. «Советский языковед Лев Владимирович Щерба на вступительной лекции по курсу языкознания предложил студентам разобрать, что означает фраза: «Глокая куздра штеко будланула бокра и кудрячит бокренка».
Подумайте над этой фразой, и вы согласитесь со студентами, которые после грамматического разбора пришли к выводу, что смысл этой фразы примерно таков: нечто женского рода в один прием совершило что-то над каким-то существом мужского пола, а потом начало вытворять что-то длительное с его детенышем. Кто-то конкретизировал: «Тигрица сломала шею буйволу и грызет буйволенка».
Художник сумел даже проиллюстрировать эту фразу. Но, как справедливо пишет ученик профессора Щербы Лев Васильевич Успенский в замечательной книге «Слово о словах», ведь никто в этом случае не нарисует слона, который разбил бочку и катает бочонок».
Платонов К.К., Занимательная психология, М., «Молодая гвардия», 1986 г., с. 191.
Следует заметить, что логические категории являются общечеловеческими (и это было известно задолго до Н. Хомского), а выражение логических категорий через соответствующие грамматические построения — специфично для каждого языка. При переводе текста с одного языка на другой содержание мысли остается в основном неизменным, но существенно изменяются языковые формы ее выражения – см. поверхностная структура.